1.2 Глубинная сущность различных слоев общества

<- Назад | Оглавление | Вперед ->

Сейчас я дам описание сословий, содержащее в основном теорию. Некоторые предпочли бы побыстрее перейти к практике, но в данном случае подробные объяснения необходимы. У каждой социальной ступени есть основа, стержень, главная идея, вокруг которой вращается все остальное, и ее надо хорошо понимать. С одной стороны, это объяснит массу явлений, загадочных для тех, кто никогда не заостряли внимания на социальной структуре общества. С другой стороны, даст возможность определить себя через принадлежность к некоторой касте, что поставит многие вещи на свои места. И самое главное - вы сможете определить себя через потенциальную принадлежность к более высокой, целевой для вас социальной ступени, что закрепит увеличение личной силы на уровне самосознания.

Рассуждая о социальных слоях и положении в обществе, обычно имеют в виду род деятельности, то есть то, чем человек зарабатывает себе на жизнь. В старые времена это было полностью оправдано, так как происхождение определяло перечень доступных профессий и связанные с ними воспитание и образование. Все это вместе было в большой степени предопределено и статично, что жестко цементировало человека на определенной ступеньке социальной лестницы. В настоящее время ситуация изменилась. При большом желании родители из низших слоев общества могут накопить денег, нанять правильных наставников и "вытолкнуть" своего ребенка на несколько позиций вверх. То есть крестьянский сын имеет шанс стать генералом, что раньше было невозможно даже теоретически.

Верно и обратное. Сейчас высокий статус родителей не гарантирует пожизненного закрепления потомства не ниже определенной ниши, как это было раньше. Опуститься по социальной лестнице сейчас тоже проще. Часто опускается "золотая молодежь", а также талантливые и образованные люди, не имеющие деловой хватки. В современных реалиях профессия не играет такой роли, как раньше, и судить о человеке по его роду занятий сегодня не совсем корректно. Поэтому делайте поправку, когда прочтете ниже о профессиях, характерных для того или иного социального слоя. Такая классификация отражает скорее некую тенденцию в предпочтениях, состояние души, близкое той или иной прослойке общества. Так что, если вы трудитесь, например, в сельском хозяйстве, не воспринимайте это как унижение или приговор, а судите по своему внутреннему состоянию и духовным потребностям.

И, наконец, прежде чем совершить экскурс в тонкости социальной иерархии, отметим две структуры, существующие как бы в параллельной реальности и до определенной степени независимо от остального общества. Первая - это криминальный мир. Там свои законы, свои грехи и своя праведность, свои способы эволюции. Это действительно целый мир, существующий параллельно миру законопослушных граждан, причем на одной с ним территории. Вторая реальность это вселенная творцов - писателей, художников, актеров. Она куда более тесно сцеплена с миром большинства, чем криминал, но все же имеет свою собственную иерархию. Еще одна особенность: входным билетом в этот мир служит талант. А поскольку талант есть не у каждого, вселенную творцов считают закрытым элитным клубом.

Отставив в сторону уголовников и творцов, мы увидим следующую картину. В самом низу общества находятся те, кого объединяют отходы, борьба за них и операции с ними. Это бомжи, попрошайки и дошедшие до крайней степени нищеты люди. Они ищут всякую всячину на помойках и на улицах, а также выпрашивают у других что-нибудь, с чем те могут безболезненно расстаться - мелочь, еду, бутылки, старые вещи. Эти люди ничего не производят, поскольку в подавляющем большинстве они больны либо физически, либо психически. Также сюда относятся одинокие старики с копеечной пенсией, которые уже не могут работать. Кстати, именно поэтому у стариков притупляется брезгливость. Они могут, не особенно страдая от этого, употреблять выброшенную кем-то еду и испражняться в ведро, стоящее рядом с постелью.

Сущность этой прослойки общества - выживание. На этом уровне обычно нет духовных, как и любых отличных от физиологических потребностей в принципе. Надо поесть, согреться, а если очень повезет - выпить спиртного. О завтрашнем дне думать не принято, завтрашний день это что-то очень далекое. В общем, только выживание. Впрочем, на этом уровне есть и свои "короли", ведущие вполне себе человеческий образ жизни - дворники и приемщики хлама. Но, увы, бомжу никогда не стать приемщиком стеклотары, как свинопасу не стать королем. Существование описанной маргинальной ниши вынужденно, в норме ее быть не должно. Ее наличие показывает болезни общества, и ничего более. К ней мы не будем возвращаться в нашем повествовании, и учитывать ее не будем.

Следующий социальный слой объединяет идея производства материальных ценностей и их потребления. Есть такие люди, которым важно подержать вещь в руках, чтобы осознать ее полезность и смысл. Все, что не имеет массы, формы и цвета, для них не то чтобы пустой звук, но слишком абстрактно и не вызывает восторга. Даже деньги они не воспринимают как таковые, в чистом виде. Им нужно пересчитать сумму в буханки хлеба или квартиры, которые можно на нее купить, только тогда цифры обретают для них смысл. В профессиональном плане это крестьяне и рабочие - массовая и здоровая прослойка здорового общества. Говорить тут особо не о чем. Пока они могут трудиться, работа и прожиточный минимум дохода у них есть всегда. А поскольку они обычно не слишком озабочены контролем процесса размножения, детей у них получается достаточное количество. Потомство, умело обработанное ремнем, содержит их в старости, в свою очередь проживая такую же жизнь. Единственное портит идиллическую картину: верхи общества считают их вторым сортом, никогда не спрашивают их мнения и не интересуются условиями их существования, хотя усиленно делают вид, что это не так.

Представители этого класса не отличаются утонченностью, у них грубый казарменный юмор. В их беседах обычно присутствуют натуралистические подробности, им очень важна физиология. Их волнует, кто что съел или выпил, у кого сколько припасов - картошки, консервов, одежды и вообще всякой всячины, и в этом они соревнуются друг с другом. Самый успешный среди них тот, у которого в доме есть вообще все, что может понадобиться - в магазин хоть год не ходи. Им важно совокупление, которое многие из них описывают матерными словами, используя таковые в качестве терминов. В целом, в массе своей, это простой хороший народ, только с ними бывает не интересно.

Выше по социальной лестнице располагаются люди, умеющие ценить и то, чего нельзя потрогать. Им не надо пересчитывать суммы в тушки бройлеров или килограммы гречки, чтобы понимать количество. Они ходят к психологам и не разделяют мнения, что те принимают только "больных на голову". И они дарят девушкам цветы, невзирая на тот факт, что букеты нельзя есть или использовать в хозяйстве. В профессиональном плане это работники сферы услуг. Парикмахеры и переводчики, врачи и репетиторы, водители и няни, торговцы и юристы. Всех их объединяет то, что они работают, но не производят никакого товара, который можно пощупать руками. Образование и более высокий порог входа в профессию, вкупе с более высокой оплатой труда, чем у рабочих, делают эту социальную прослойку элитнее предыдущей. Ближе к ее вершине располагаются руководители среднего звена. Они не только не пачкают рук машинным маслом, но даже не мараются непосредственным взаимодействием с клиентами. На вершине этой пирамиды находятся поставщики финансовых услуг.

Вкусы у представителей этого класса более утонченные, как и юмор. Им смешно не только когда кто-то наделал в штаны или неудачно совокупился. Им доступна ирония, игра слов, сочная метафора. Они читают, а иногда даже посещают театр и филармонию. У них не принято похваляться обладанием предметами, напротив, они часто живут на съемных квартирах, оформленных в стиле минимализма, и находят в этом прелесть. Для них гораздо важнее возможность купить все что угодно, вот об этом они говорят много и с удовольствием. Некоторые из них вообще очень много думают и говорят о деньгах, и это несколько утомляет.

Отсюда начинается непонятное. Дело в том, что мы подошли к черте, исторически отделяющей низшие сословия от высших. Как так - воскликнет добрая половина читателей - ну как же так?! Как владелец инвестиционного фонда, миллиардер, банкир, финансист может считаться представителем низшего сословия? Для многих это вообще образец, икона, что-то среднее между человеком и Богом. Увы, должен вас разочаровать: чуть более века назад финансистов брезгливо относили к буржуазии, презираемой дворянами ровно так же, как и крестьяне и немногочисленные тогда рабочие. Дворяне и сейчас их презирают, просто меньше это показывают. Что же такое было у дворян, что являлось предметом их самоидентификации и отсутствовало у буржуазии? У дворян была честь, что возносило их на недосягаемую для низших сословий высоту и давало объективное преимущество.

Низшие социальные слои не умеют ценить деньги как таковые. Для спокойствия им нужно непременно обратить их во что-то осязаемое. Так разбогатевший человек с психологией крестьянина обязательно накупит золота и недвижимости, иначе даже с миллионным счетом в банке он будет чувствовать себя нищим. Птицы более высокого полета уже способны видеть иную красоту, они часами могут любоваться графиками индексов и суммой личных средств на экране монитора. Но у них другая беда - они полагают деньги самой большой силой в мире. Когда им говорят, что есть вещи, которые нельзя купить, они улыбаются и считают собеседника дурачком или (в лучшем случае) идеалистом, верящим в привидения и карму. Тем самым отрезая себе путь в более высокие слои общества, а при значительном капитале и создавая для себя немалую опасность.

Одной из важных непродающихся штуковин, а заодно и дверью, открывающей путь наверх, как раз и является честь, в какой-то мере присутствующая у всех слоев общества, хотя бы в незначительных количествах. Крестьянину всегда немного стыдно на дно оптовой партии картофеля положить гниль, однако это чувство не лишит его сна и аппетита. Стыднее торговцу, нахваливающему свой товар в лицо постоянному покупателю, незаметно сунуть ему гнилую картофелину. Еще стыднее банкиру поступить непорядочно с клиентом - что подумают другие клиенты, коллеги?! Тут уже к стыду примешивается и страх, за такое можно серьезно поплатиться. Но все равно это еще не то. "То" будет тогда, когда для банкира его слово станет ценнее денег, и он наконец-то познакомится с вещами, которые невозможно купить. Когда банкир останется верным своему слову принципиально, несмотря ни на какие убытки и опасности для себя. Станет, образно говоря, самураем банковского дела, фанатично преданным своему клиенту. А самурай это уже следующая социальная ступень - аристократ.

Когда говорят о чести, обычно подразумевают какую-то абстрактную морально-этическую категорию с невнятными границами и функциями. Уверяю вас, это не так, честь имеет простой и понятный смысл. Честь - это то, за что можно отдать свою жизнь. За что может осознанно и добровольно отдать свою жизнь бомж? Да ни за что! Потому что все его цели и занятия в жизни направлены на обслуживание собственного тела. С прекращением жизни тела исчезнут и все его смыслы. А за что посчитает нужным пожертвовать своей жизнью крестьянин? За кабанчика, за капусту в погребе? Полностью аналогично дело обстоит и со всеми остальными, включая финансистов. Обладание деньгами теряет смысл, когда их владелец мертв.

Честь делает человека смертельно опасным, что дает ему весомое превосходство над теми, у кого чести нет. Защищая честь, он делается неуправляемым со стороны и идет до конца, его невозможно подкупить или запугать. Можно ли вообразить себе дуэль извозчика с ростовщиком? Сама постановка вопроса кажется смешной. Представители низших сословий способны лишь на драку за какую-нибудь собственность, и не более того. Также невозможны дуэли между дворянами и представителями иных сословий. Не долго думая, дворянин двинет в зубы зарвавшегося наглеца из черни и будет считать инцидент исчерпанным. Убить крестьянина для него все равно, что убить лошадь, он никогда не пойдет на такой шаг без крайней необходимости. (Что, в свою очередь, ярко показывает, кем дворяне считали крестьян.) Впрочем, в старые времена не лицемерили, как сейчас, и открыто признавали неравенство в обществе.

Казалось бы, не надо задирать дворянина, и он не будет опасен. Но нет, потому что он жаждет защищать не только свою честь, но и чужую. Это торговцы на рынке могут позволить себе любые выражения в адрес торговок. Для дворянина же нелестное высказывание о даме с большой вероятностью оканчивалось дуэлью. Вы думаете, почему в высшем обществе изъясняются столь изысканно? Да по той же причине, что и уголовники "фильтруют базар" - чтобы выжить. Почему японцы - самая вежливая нация в мире? Потому что в Европе процент дворянства колебался между единицей и двойкой, а самураев было десять процентов и более. В таких условиях при недостаточной вежливости можно было в секунду остаться без головы.

Но все это было раньше. В современном мире дворянский титул похож на дедушкину медаль, которой гордятся, но которая не дает никаких преимуществ. Что в нынешнее время может служить аналогом дворянства, и какова идея, объединяющая этот новый синтетический слой общества? Отталкиваться нужно от того, что аристократия в изначальном смысле представляла собой военное сословие. Иначе и быть не могло, поскольку в древности было только одно право - право сильного. Поэтому первыми сосредоточили в собственности самые важные ресурсы именно успешные воины. Впоследствии было введено в обиход огромное количество мишуры в виде законов, правил и моральных норм, но их зыбкость и относительность видна невооруженным глазом. Как только они перестают устраивать кого-либо из серьезных игроков, в ход идет старый добрый "последний довод королей" - пушки. И снова все достается самому сильному.

Во времена зарождения аристократии титулы не передавались по наследству. Заслуги отцов, конечно, помнили, но для занятия главенствующего положения необходимо было самому являться выдающимся воином. Так, в частности, на Руси должность князя изначально была выборной. Хотя наследственность тоже имела большое значение, правда не в формально-юридическом смысле. По наследству передавались две вещи. Первая - воспитание, то самое видение себя в мире, с которого мы и начали разговор. На вопрос о том, кто он, сын князя отвечал без малейших раздумий. "Сын князя" это что-то вроде условно присвоенной самому себе должности, обязывающей носителя быть достойным своего отца и даже превзойти его. У таких людей крылья не были подрезаны ни на миллиметр, и с осознанием собственного величия у них был полный порядок. Планка цели находилась на максимальной высоте, обуславливая высокий энергетический потенциал.

Вторая вещь куда сложнее и интереснее. Храбрость можно в себе воспитать, хотя это потребует колоссальных усилий, немалого времени и специфического опыта. Но смелым можно и родиться. Дело в том, что за чувство страха в мозгу отвечают определенные структуры, от особенностей функционирования которых зависит, насколько тревожным и пугливым является человек. Есть даже заболевание мозга, побочным эффектом которого является патологическая храбрость - такие люди на физиологическом уровне теряют способность испытывать страх. То есть центральное качество воина - храбрость - формируется не только воспитанием, но и наследственностью.

Этот факт служит ключом к пониманию феномена "голубой крови". Неравные браки не приветствуются нигде, но в низших сословиях внимание обращали прежде всего на экономический фактор. Средней руки купчишка не находил ничего страшного в браке своего сына с дочерью зажиточного ремесленника. Зато у дворян такие номера не проходили категорически. Дети, родившиеся в отношениях с представителями низших сословий, без разговоров относились ко "второму сорту", а вопрос о браке и наследовании даже не поднимался. Конечно, были и исключения. Некоторые обнищавшие дворянские роды шли, скрепя сердце, на слияние с семьями раздувшихся от денег буржуа, но в свете на такое смотрели едва ли не как на проституцию. В докапиталистическую эпоху, по крайней мере.

Тысячи лет назад люди знали о наследовании признаков, наблюдая за растениями и животными. Даже самый необразованный скотовод понимал, что больного и слабого быка нельзя делать производителем. Точно так же, как крестьяне занимались селекцией растений и скота, дворяне занимались селекцией самих себя и строго следили за чистотой своего рода. При этом целевым наследуемым признаком была особенность мозга, обуславливающая бесстрашие, дающее либо победу и доминирование, либо смерть. Вряд ли тогдашние дворяне понимали процесс в таких тонкостях, да этого и не требовалось. Достаточно было хорошо разбираться в генеалогии и следить, чтобы дети сочетались браком исключительно с такой же элитой. При этом ветви даже знатных родов, где предок запятнал себя трусостью, выбраковывались. Чтобы не путаться в биологических терминах, это просто объявляли позором и держались подальше от его участников.

Наряду с генеалогией, еще одним фактором, охранявшим "голубую кровь" от разбавления чем попало, служило дворянское воспитание. Интернета с базами данных не было, документы нетрудно подделывались и часто терялись. Переехавший в другой город или страну простолюдин технически мог объявить себя дворянином. Чтобы оградиться от подобных рисков, дворянство выработало изощренную систему воспитания, не прошедший которую выдавал себя с головой моментально. Но если вы аристократ или претендуете на такое восприятие себя окружающими, помните, что манеры хоть и важны, но выполняют вспомогательную функцию. На первом месте находится честь, защищая которую истинный аристократ готов умереть или убить без малейших колебаний.

Собственно, вот и ответ на вопрос. В наши дни, когда дворянство практически растворилось в остальных сословиях, и титул перестал что-либо значить, чертой, объединяющей представителей высшего общества, служит способность пройти до конца, отстаивая свои интересы. Вдумайтесь в значение слова "аристократия". В дословном переводе это значит "власть лучших". Власть! А о какой власти может идти речь, когда человек трясется над собственной шкурой, когда его можно под страхом расправы вынудить исполнять чужую волю? Достаточно навести на человека оружие, и сразу станет понятно, кто аристократ, а кто напустит в штаны и начнет выторговывать себе жизнь, кажущуюся ему бесценной.

Вы спросите: где же взять столько отчаянных до крайней степени людей? А никто и не говорит, что их много, элита по определению малочисленна. Дворян было один-два процента, и это номинальных дворян, большую часть которых никто не проверял "на вшивость". Если выявить и отбросить титулованных трусов, то как раз и получится один аристократ на пару сотен населения - вполне ожидаемая статистика. Впрочем, эта величина сильно колеблется в зависимости от культуры. Есть нации-воины, представители которых проявляют героизм массово, невзирая на сословия, там процент элиты повыше. А есть народы, которые охотно воюют только с безоружными - этакие любители вызывать на дуэль обитателей детского сада. У них юристов и финансистов побольше.

Сегодня, как и раньше, для аристократа прилична профессия военного, именно в ней требуется его храбрость и непреклонность. В более широком смысле подойдет любая профессия, связанная с властью, силой и ее прямой реализацией - полицейский, сотрудник спецслужбы, судья. Сюда же можно отнести политиков и очень крупных предпринимателей, но только тех, в чьих руках сосредоточена реальная власть, и кто не прогибаются ни под кого в своих решениях. Также это любые руководители высокого уровня, абстрагировавшиеся от специфики вверенной им области и полностью сосредоточившиеся на управлении.

Как легко заметить, чтобы быть аристократом, титул не требуется, и, уж конечно, обладание титулом не делает человека аристократом автоматически. Ярким примером тому служит так называемая золотая молодежь. Ее представители полагают, что на них волшебным образом переходят свойства родителей, обуславливающие достижения. Однако по факту они благоденствуют лишь до тех пор, пока их родители живы и покровительствуют им. Автоматически не вводит в круг элиты и род деятельности, поскольку можно носить погоны и при этом быть в душе трусом и мелким лавочником. Формула аристократа проста: честь, манеры и решимость идти до конца.

Аристократ обязан иметь утонченный вкус. Собственно, вкусы аристократов и служат эталоном вкуса как такового. По ним равняются, и это одна из социальных функций данного сословия. Точно так же, как низшие классы общества состязаются в обладании материальными предметами и деньгами, аристократы состязаются в утонченности вкуса, состязаться в чем-то материальном для них попросту неприлично. Аристократ не может позволить себе одеваться как попало, даже от рядовых в армии требуется аккуратность в одежде. Аристократами солдат, конечно, назвать сложно, однако даже такого рода сопричастность к вертикали власти уже диктует требования - вести себя как попало и выглядеть как попало позволить себе нельзя.

Посещение культурных мероприятий для представителей аристократического сословия обязательно, причем иногда настолько, что это превращается в повинность. Во время программ, предполагающих прием пищи, случается еще одна сложность - надо кушать красиво. А поскольку блюда зачастую подаются непростые, то и правильно кушать их бывает не всегда просто. К тому же в них следует разбираться, хотя бы настолько, чтобы правильно похвалить их вкус. А вкус их обычному человеку может показаться таким себе, не очень. Особенно это касается вин - сухой кислятины урожая какого-то там года, от которой следует млеть и закатывать глаза. И различных гадов, которых не всякий отважится сунуть себе в рот. А в едком дыме элитной сигары придется отыскать нотки мускатного ореха или какао, и не перепутать где что. Поэтому привычку к пище особого вкуса желательно прививать с детства, а к соответствующему спиртному и табаку сразу же, как только начнется их употребление.

Шутить тоже придется учиться, так как юмор, принимаемый в аристократических кругах, также явление непростое. Во-первых, в нем не должно быть никакой физиологии или натурализма. Фрейд утверждал, что людей смешат три вещи: дефекация, секс и политика. Так вот в данном случае приемлемо исключительно последнее. Во-вторых, юмор не должен быть обидным (помним о дуэлянтах). В-третьих (внезапно!), он не смешной. Аристократы узнают друг друга по особым шуткам, юмор которых понимают только они, и над которыми сдержанно смеются. Потому что над ними положено сдержанно смеяться.

Представителям высшего общества речевой этикет предписывает непрерывно восхищаться и умиляться всем и всеми подряд. Здесь главная задача - непрерывно показывать, что все у всех хорошо и даже еще лучше. (Как может быть иначе, ведь мы - элита!) На случай утомления допускается аристократическое скучание, смысл которого тот же - показать, что проблем нет. Ну вообще никаких проблем и близко. Аристократы очень милые и приятные люди, лишь иногда некоторые портят картину чрезмерной надменностью.

Принадлежность к элите - непростая наука, но в современном мире с его свободными нравами, где касты легко смешиваются, да и само понятие касты стало расплывчатым и больше аллегоричным, иногда происходят удивительные казусы. Я лично наблюдал совершенно необъяснимые явления, когда у подростка из, мягко говоря, очень простой семьи вдруг прямо из ниоткуда прорезалось обостренное чувство чести. Причем это было не агрессией и желанием гнуть свою линию во что бы то ни стало, как бывает у психопатов. Человек внезапно становился выше себя на голову, демонстрируя явственно дворянский подход к вопросу - с ледяным спокойствием и вежливой непреклонностью.

Но самое удивительное даже не это. Самое удивительное, что у подростка, с самого рождения пребывавшего в плотном окружении очень простых людей, откуда-то взялись рафинированные аристократические манеры! Конечно, не полный и отточенный их комплект, как бывает у продуктов целенаправленного соответствующего воспитания. Скорее это была некая основа, позволяющая интуитивно правильно держаться и говорить. Можно допустить, что ребенок насмотрелся фильмов и успешно скопировал поведение некоторых персонажей, но тогда вопрос - почему именно он и только он один из толпы окружающих его сверстников? И как ему вообще такое пришло в голову, если вокруг царили совершенно другие модели, идеалы и герои? Не говоря уже о том, насколько это возможно технически. Что это - далекий зов крови или влияние туманных прошлых воплощений, в которые стало модно верить? Не будем гадать. Будем принимать мир со всеми его необъяснимыми странностями. Необъяснимые странности - вот приправа, делающая его вкусным даже для много знающих об этой жизни людей.

Как вы считаете, мы в наших исследованиях уже дошли до самого верха социальной лестницы? Вроде бы выше уже никого и нет? Оказывается, есть! Перед кем склоняли головы самые отважные воины и даже короли? Правильно, перед особами духовного звания. Всем были хороши аристократы: и блистали, и сражались, и повелевали... Было у них только одно слабое место - голова. Будучи честными людьми, мы должны с прискорбием констатировать: аристократы в массе своей были настолько же отважны, насколько и слабы по части наук. Согласитесь, профессия военного не располагает к чрезвычайной глубине суждений. Например, у средневековых рыцарей грамотность вообще не считалась обязательной.

Но как же руководители, политики, олигархи, не могут же все они быть идиотами! Ведь даже для управления заурядной сетью магазинов требуются мозги. Да, верно. Только не быть дураком это одно, а быть умным - совсем другое. Мне легко давалась математика в школе, и так же легко я поступил на мехмат. Но лучше бы я провалил экзамены! Потому что там я встретил людей, которые действительно понимали и чувствовали математику, в то время как я ее просто знал. Вот тогда-то я и понял, что между неглупым и умным существует не разница, а целая пропасть.

Наиболее ужасный грех аристократа - это гордыня, когда он решает править своею твердой рукой и своим нетвердым умом, который кажется ему выдающимся. Именно так получаются короли-самодуры, доводящие народ до крайностей бедствия, а себя до эшафота. Залог успеха управленца любого уровня в его консультантах. Самая сильная фигура на шахматной доске - ферзь. Он как бы оберегает короля, стоит рядом с королем, который сам по себе является слабейшей фигурой после пешки. Но что такое ферзь? В переводе с персидского это советник, визирь. Сила короля в его мудром советнике ферзе. Каждому шаху положен визирь, каждому королю - кардинал. Есть выражение - серый кардинал. Обратите внимание: не генерал, не архитектор и не дирижер, а именно кардинал, то есть человек церкви. Именно духовенство играло роль консультативного органа и экспертной комиссии при правительствах всех стран.

Также несомненны преимущества духовенства в политике. Дело в том, что у его представителей нет чести, по крайней мере в дворянском понимании этого слова. Звучит несколько оскорбительно, но это так. У низших сословий чести еще нет, а у духовенства уже нет, на этом этапе развития акцент делается на смирении. Особа духовного звания должна не отвечать на оскорбления, а напротив, искать компромисс и пути примирения. Дорвавшиеся до политики аристократы непременно начинают бодаться как молодые козлы, доказывая собственное величие и исключительное право на все, до чего могут дотянуться. В итоге кроме углубления конфликта ничего не происходит. Церковные деятели, даже исповедующие разные религии, всегда найдут общий язык только лишь в силу специфики своей профессии и образа мысли.

Особам духовного звания неприлично дуэлировать и вообще ставить свою жизнь под угрозу. И это вполне обоснованно, так как там действительно есть что беречь. Умный и хорошо образованный человек во все времена являлся сокровищем. Правда, это не очевидно глупцам, поэтому церковь выработала свою систему самозащиты. Объявить интеллектуальную элиту близкой к Богу и находящейся под его покровительством - отличный ход. Наверное, вы обратили внимание, что когда я описываю какой-либо социальный слой, он выглядит более или менее привлекательно. Зато его же упоминание при описании более высокого социального слоя отдает уничижительностью. Это отражает действительное положение вещей и один из аспектов неравенства в обществе, высоко стоящие относятся как минимум с оттенком превосходства к стоящим ниже.

Данная закономерность касается и духовенства, только этого не видно. Духовенство отличается исключительным умением скрывать свои мысли, чувства и отношения. Однако умные относятся к не слишком умным, скажем так, снисходительно, как и дворяне к простолюдинам. Глядя сверху вниз на людские массы, отчаянно копошащиеся в борьбе за деньги и власть, а также на отдельных представителей, отстаивающих свою честь, интеллектуалы испытывают нечто среднее между сочувствием и брезгливостью. О нет, они никогда не выдадут себя ни полусловом, ни интонацией, ни тенью улыбки, пробежавшей по лицу! Они всегда будут выглядеть такими, какими их ожидают увидеть - смиренными постными умниками. Но никогда они и не станут участвовать в этом неприличном для них цирковом представлении, и уж точно не пожертвуют и волоска со своей головы ради того, за что более низкие сословия, включая дворян, рубятся насмерть. У них другие игры и другие удовольствия от совсем иных побед.

Гордость гордостью, но высокопоставленные аристократы понимали, что без помощи духовенства им не обойтись. Одним блеском роскоши народ не впечатлишь, и одним лишь оружием в должной степени не запугаешь. Народу нужно что-то покрепче, позабористее, чтобы пробирало до мозга костей и в страхе, и в восторге. И это должно быть не набором отрывочных воздействий, а целостной системой, регламентирующей все аспекты жизни каждого человека. Иными словами, требуется хорошо продуманная иерархия, в которой каждому отводилось бы подобающее место с расписанными ролями. Систему создали и обосновали, причем сделали это, апеллируя к самому Богу, с именем которого, как известно, шутки плохи. Поэтому аристократам пришлось вписаться в систему и самим, требуя поклонов от черни, но, в свою очередь, кланяясь духовенству. Таким, в общем-то, нехитрым трюком духовенство получило власть, которая легко становилась неограниченной, если пользоваться ею с умом и осторожностью.

Власть духовенства тонка и специфична, далеко не каждому дано понять ее внутреннюю механику, ткань и плоть. Численность духовенства была сопоставима с численностью дворянства, но принадлежность к духовному сословию не давала развитого интеллекта автоматически, как и принадлежность к дворянству сама по себе не давала особенной храбрости. В старые времена образование для простого народа было исключительно церковным. Обучать детей грамоте было несложной и не требующей великого ума заботой служителей культа низового звена. Им же вменялось в обязанность и проводить рутинные ритуалы, что требовало еще меньших способностей.

Духовенство более высокого ранга занималось тем, что сейчас называют консультированием. Менее способные "консультировали" простой народ, популярно объясняя, что можно и что нельзя, как правильно и как неправильно. Обычно "консультации" представляли собой нравоучения, подкрепленные, если надо, угрозой. С представителями привилегированных сословий вести себя подобным образом было невозможно, поэтому для общения с ними привлекали работников культа, обладавших даром вежливого убеждения без нажима. И чем выше положение аристократа, тем тоньше и изощреннее должен быть ум консультанта.

Однако же самая интересная и ювелирная в интеллектуальном плане работа была у элиты духовенства. На ней лежала задача выстраивания идеологического каркаса, на котором держалось все общество, и не менее. Первая сложность заключалась в необходимости продумать все до мелочей, поскольку даже незначительные ошибки снижали эффективность государства, а грубая ошибка в конструкции привела бы к коллапсу общества. Впрочем, времени для экспериментов было предостаточно - ранние верования возникли тысячи лет назад, и с тех пор их структура непрерывно совершенствовалась. Так что труженикам культа не требовалось делать работу с нуля, хотя и следовало потратить годы на изучение существующих наработок.

Вторая сложность значительно серьезнее. Система должна быть устойчивой и держаться не на штыках солдат, а на личной убежденности каждого гражданина в ее правильности и безальтернативности. Действуя повседневно, каждый гражданин должен пребывать в полной уверенности, что делает что-то хорошее и полезное лично для себя, но в действительности работать на систему. Согласитесь, далеко не каждый способен вообразить, как хотя бы приблизительно подступиться к решению этой задачи, не говоря уже о том, чтобы успешно ее решить. А между тем, задача эта была решена везде, хотя и в несколько различающихся вариантах. Старинным экспертам по психологическому воздействию в самых разных культурах удавалось заставить население как минимум держаться в определенных рамках, а как максимум - фанатично, вплоть до самопожертвования, защищать созданную элитой духовенства конструкцию.

В наши дни с высшим социальным слоем все еще менее однозначно, чем с аристократией. В некоторых странах религия сохранила такие же позиции, как и в старину, там все осталось без изменений. Кое-где религия хоть и сдала позиции, но не настолько, чтобы перестать серьезным образом влиять на население. А где-то она практически полностью утратила свое значение, уступив свои социальные функции другим институтам. Какие же профессии характерны для духовной элиты современности?

Здесь некоторых читателей ждет прозрение. Бытует мнение, что элитарность отдельного человека, сообщества или профессии измеряется выгодами и возможностями лично для себя. Некоторые без затей меряют все деньгами - у кого их больше, тот и элита. Их совершенно не смущает, что в их логике разбогатевший предприниматель служит образцом гораздо более достойным, нежели бедный ученый или всесторонне образованный, но такой же бедный священник. А есть и те, кто во главу угла ставят силу. В их логике элита - это вообще бандиты и оборотни в погонах. Однако степень влияния на процессы в обществе далеко не всегда коррелирует с личной выгодой, и порой люди, незримо изменившие ход истории, ведут более чем скромный образ жизни, а то и вовсе умирают в нищете. К таким элитным, но традиционно "нищенским" профессиям относятся профессии учителя и воспитателя. Исследуя биографии великих, часто обнаруживают наставника, чья воля и идеи легли в фундамент достижений и глобального влияния всемирно известной личности. Бывает, что обнаружить наставника не удается, но это еще не значит, что его не было. Его профессия предполагает нахождение в тени.

Нахождение в тени - ключевое свойство обладателей власти над умами и архитекторов глобальных процессов. И это не просто мода или игра в тайные кланы, это производственная необходимость, и у явления есть понятное практическое обоснование. Все дело в том, что сопротивляться можно только чему-то явному, имеющему название, программу, локализацию в пространстве и времени. Существование по-настоящему опасных организаций и подразделений не отражено ни в одном документе, они не имеют списков и отличительных знаков членов, а иногда даже и названия. Вы никогда не думали, почему есть петлицы и нарукавные знаки для танкистов, связистов и летчиков, но не существует таковых для разведчиков? Вот как раз по этой самой причине.

Хорошо изучавшие историю религии знают, что, как считалось, первый шаг к обретению власти над демоном - узнать его имя. Согласитесь, смешно звучала бы магическая формула, начинающаяся словами "заклинаю тебя, неизвестно кто..." Еще один мифологический факт: Дьявол считается высшим авторитетом в деле обольщения и манипуляции, воздействия на разум человека. Но его главный трюк - убедить, что его не существует. Самые искусные манипуляторы поступают в точном соответствии с заветами своего мифологического покровителя. Их сверхзадача - убедить целевую аудиторию, что никакой манипуляции нет, а подсказанные ей идеи на самом деле являются ее собственными замечательными мыслями. Такому воздействию противостоять невозможно в принципе.

Манипулятор - вот еще одна профессия для высшего социального слоя. Разумеется, подобную запись вы не встретите ни в одной трудовой книжке. Зато существует масса профессий, в которых искусство манипуляции является центральным элементом. Таким специалистам вменяется в обязанность воздействовать на мироощущение человека, его идеалы, цели и, в конечном итоге, на принимаемые решения. "Делать так, чтобы людям хотелось принимать нужные руководству решения" - вот как в чистом виде формулируется идея трудового соглашения с подобными работниками. Это рекламщики, переговорщики, менторы, инструкторы, методисты, коучи, специалисты по гибридной войне... В самом широком смысле это те же воспитатели, только для взрослых. Помните, мы говорили, что духовенство низового звена занималось обучением детей грамоте, а более способные инструктировали, уговаривали и другими способами "обрабатывали" взрослых? Так это то же самое, только на новый лад.

Манипуляторов принято бояться или, как минимум, не любить. Напрасно совершенно! Во-первых, почти все вынужденно побывали в роли манипуляторов, когда приходилось заниматься воспитанием детей. Помните Бабаев, обитающих под кроватью, сереньких волчков, норовящих укусить за бочок, дедов Морозов, дарящих подарки только послушным? Во-вторых, манипуляция - это далеко не всегда зло. Больше всех подвержены психологическим проблемам люди жесткие. Мягкий человек способен отступиться, сменить позицию и подход, что позволяет ему или смириться, или подобрать другое решение. Жесткий человек, напротив, будет стоять на своем до последнего даже в мелочах. И если его позиция неэффективна, дело окончится неудачей с последующим неврозом. Вывести такого несчастного из его пожизненного пике может только психолог, владеющий искусством манипуляции. Аккуратно, как по минному полю, пробирается он сквозь упрямство и гордость, чтобы ненароком их не затронуть. А потом с хирургической точностью "подсаживает" клиенту спасительную для него идею, но так, чтобы он (не дай Бог!) не подумал, что его пытаются учить жизни.

Есть такая шутка: кто умеет, тот делает, а кто не умеет, тот учит других. Шутки шутками, но для выпускников вузов такое разделение актуально. Стать школьным учителем после университета это не то чтобы сильно зазорно, но очевидно не самый престижный выбор. Наиболее талантливые после окончания учебы идут в науку. Профессия ученого определяет принадлежность к высшему социальному слою так же, как и профессия учителя. И так же, как и профессия учителя, не является особенно престижной. Однако, не везде и не всегда. Чтобы понять этот важный нюанс, надо сделать маленькое отступление.

История знает много попыток поставить иерархию социальных слоев с ног на голову или обойтись с ней другим извращенным способом. Например, после революции в России решили поставить впереди всех рабочий класс. Считалось, что для управления государством никакой особенной квалификации не требуется, и делать это вполне мог и должен был рабочий, вернувшийся со смены на заводе. В теории выглядело красиво, но на практике получился бедлам. И длился он ровно до тех пор, пока классовой системе не вернули ее естественный облик - поставили во главу государства профессиональных управленцев. А ученых стали ценить гораздо выше, чем рабочих и крестьян, хотя и продолжали врать, что это не так.

Нечто подобное произошло в России же, только в начале девяностых. Тогда решили, что самые главные люди в стране - это предприниматели. Казалось, что все беды происходили от существовавшего ранее регулирования экономики, и появившихся в изобилии бизнесменов стали воспринимать как мессий, единственно способных привести общество к благоденствию. Дети в школе перестали хотеть быть космонавтами и врачами, они поголовно захотели иметь свой бизнес. Казалось, власть надо дать предпринимателям, и невидимая рука рынка автоматически расставит все в идеальном порядке. Но внезапно выяснилось, что государство - это не базар, и что уместно на рынке, то не уместно в управлении государством. И что закрывать исследовательские учреждения потому, что они не приносят прибыли, это самоубийство. "Мессии" закономерно провалили свою миссию и ввели страну в штопор, выйти из которого удалось, только восстановив естественную вертикаль. Силовиков опять поставили над предпринимателями, разбежавшихся ученых вернули в НИИ, а высшую власть сосредоточили в руках управленцев, консультируемых специалистами. И осознали, что торговцы не в состоянии грамотно управлять обществом, как не способны на это и рабочие.

В здоровом обществе ученых не просто уважают, а считают высшими авторитетами. Их берегут, и все самое лучшее дают именно им, подобно тому, как организм сперва заботится о работоспособности мозга, а остальным органам ресурсы достаются во вторую очередь. Самые тоталитарные режимы дают студентам отсрочку от армии и даже от мобилизации в военное время. Организм, в котором интересы кишечника обслуживаются вперед интересов мозга так же нежизнеспособен, как и общество, где впереди идут интересы рабочих, предпринимателей или военных. И речь не столько о личных выгодах для ученых, сколько о финансировании науки. В здоровом обществе урезают зарплаты рабочим и облагают огромными налогами предпринимателей, чтобы первые не обленились, а вторые не превратились в зажравшихся князьков. Жестоко, несправедливо? Да! Но другие модели в итоге приводят к гораздо большей жестокости и несправедливости.

Возвращаясь к списку профессий высшего социального слоя, отметим, что никуда не делась и потребность в архитекторах глобальных процессов - элите элит. Только теперь в большинстве культур ее удовлетворяют не священники, а ученые. Юных читателей наверняка интересует вопрос - в каком вузе готовят специалистов данного профиля? Увы, такого вуза нет и быть не может, поскольку для подобной работы нужно сразу несколько квалификаций. Плюс еще очень желательно справить полувековой юбилей, прежде чем пытаться что-то глобально планировать. Конечно, в МГУ есть факультет глобальных процессов, но подготовка на нем имеет с описываемой работой общего только название. В идеале претендент на должность "архитектора Вселенной" должен иметь два высших образования: историческое и психологическое. А "на десерт" можно добавить юридическое и экономическое.

Необходимость исторического образования очевидна. Честно говоря, я не знаю, появилось ли за пару последних столетий что-либо принципиально, в корне новое, не имеющее даже отдаленных аналогов в истории. Все новое это если и не хорошо забытое старое, то, во всяком случае, хорошо доработанное старое. Историк изучает не только факты, но и закономерности. Он должен знать не только событие и его дату, но и факторы, благодаря которым оно стало возможным. Анализ причин и следствий произошедшего - вот занятие, делающее профессию историка актуальной. Не изучавший историю в таком ракурсе обречен на изобретение велосипедов, которые будут ломаться в тех же местах, что и пятьдесят, и сто лет назад.

С психологией тоже понятно, но не всем. Психологическое образование я получил уже в относительно взрослом возрасте, и это позволило мне заметить определенные вещи. Спросите любого, и любой без тени колебания ответит, что он хороший психолог, если ему стукнуло хотя бы лет тридцать. Незыблемое правило: все считают себя психологами, и я не был из него исключением, когда подавал документы на психфак. И темой первой же лекции было отличие научной психологии от житейской. Чтобы не пересказывать все, я сформулирую кратко: научная психология отличается от житейской примерно как интегральное исчисление от арифметики с использованием палочек для счета.

Будучи явно неглупым человеком и имея за плечами немалый жизненный опыт, я поражался обилию тонкостей, о существовании которых даже не догадывался раньше. Правда, еще я поражался количеству знаний, которые, как мне тогда казалось, не пригодятся. И только приступив к практической работе, я понял решающее преимущество вузовского образования. В рамках программы заставят выучить и сдать то, что ни один человек не станет читать, обучаясь самостоятельно. А эти "неинтересные" предметы впоследствии точно понадобятся для работы. Конечно, будучи психологом, я пристрастен. Наверное, если бы я был астрономом, то настаивал бы на полезности изучения астрономии. Но все-таки с психологией дело обстоит объективно серьезнее. Кто собирается работать с людьми, а тем более управлять ими, обязан знать психологию на уровне несколько более глубоком, чем ролики в интернете.

Одним из предметов на психологическом факультете является математика, что многие находят странным. Однако удивляться нечему. Говорят, что история без дат - это сказка, так вот точно такой же сказкой местами оказывается психология без математики. Ни одно исследование, будь то тестирование или научная работа, не может обойтись без математического аппарата. Выявление закономерностей на глазок - одна из причин несостоятельности житейских психологов. Но дело не только в этом. Специалист с явным отставанием в математике может оказаться не слишком хорошим психологом по причине недостаточной гармоничности собственного развития.

Бытует мнение, что якобы существует два склада ума - "математический" и "гуманитарный". И что якобы работать с людьми стоит "гуманитариям", а "математикам" лучше не высовывать носа из-за компьютера, где им самое место. Эта ошибка проистекает от непонимания, что кроме логического мышления, хорошо развитого у "математиков", выделяют еще и эмоциональный интеллект, хорошим развитием которого могут похвастаться "гуманитарии". Это две стороны одной медали, и обе они в норме должны быть развиты на достаточном уровне. "Ботан", общающийся с людьми исключительно по переписке, потому что боится посмотреть им в глаза, это такое же отклонение, как и социально адаптированная личность, имеющая двойку по математике.

Развитый ум не берется из ниоткуда, его надо формировать. Незнание и боязнь математики у ребенка - это всецело вина родителей и педагогов. Мало заставить ребенка выучить что-то на память, его нужно научить думать. Таким тренажером и одновременно тестом качества мышления служит математика. Эта дисциплина стоит особняком, поскольку ее недостаточно выучить, как историю или биологию на школьном уровне. Успех в ней приходит одновременно с повышением качества мыслительного процесса.

Кто грезит славой и блеском, тому не подняться до самой вершины, его предел - бытие аристократа. Впрочем, не всем дано мечтать о великом, это нормально. Посмотрите вокруг, и вы увидите сколько угодно таких, кому не интересны не только хорошее образование и выдающийся интеллект, но и храбрость, манеры, честь. Они не мечтают быть даже аристократами, их вполне устроила бы просто жизнь богатого человека. По крайней мере в этом уверены те, кто еще не разбогатели. Совсем другое дело - интеллектуалы высшей пробы. Они ставят планку максимально высоко, прямо не преследуя иных целей, кроме познания мира и экспериментов над ним. И они всегда в тени, им так комфортнее. Мы никогда не узнаем имен тех, по чьим планам мы живем, чьи идеи мы носим в головах, считая их своими.

Как видим, переход на более высокую ступень социальной лестницы в современном обществе не всегда ведет к увеличению личных возможностей. Тогда возникает вопрос: в чем его ценность? Может быть лучше оставаться там, где однажды себя обнаружил, и не суетиться? И самое непонятное - в чем заключается высота интеллектуалов и духовенства, если такой статус обычно не дает ни славы, ни блеска, ни денег? Ответ простой: все дело в удовольствии. Люди рвутся вверх по социальной лестнице с главной целью - получить больше удовольствия от жизни. Только на некоторых этапах увеличение удовольствия видно невооруженным глазом, а на некоторых требуется присмотреться.

Будем честны: не существует такого рабочего или крестьянина, который бы выбрал остаться в своем статусе, если бы ему предложили более чистую, легкую и оплачиваемую работу в сфере услуг. Можно сколько угодно романтизировать дойку коровы в морозном сарае или героическое стояние за станком, но дураков, поддающихся на такое, практически нет. Даже в советские времена, когда реклама низших слоев общества проводилась в беспрецедентных масштабах, результат ее был околонулевым. Люди при первой же возможности прощались с колхозом или заводом, считая день отъезда своим вторым днем рождения. Это же является и одной из причин, по которым терпят крах современные страны с высокими доходами населения. Имея возможность выбора, люди массово отказывались работать в сферах производства и сельского хозяйства. В результате они стали заложниками более бедных стран, на территории которых вынесены заводы и фермы. Достаточно слегка прикрутить краник физических поставок, чтобы стало понятно - индексы и котировки на хлеб не намажешь.

Точно так же каждый продавец мечтает стать менеджером, а менеджер - владельцем магазина. Даже самое буйное воображение не сможет нарисовать обратную картину, где владелец магазина мечтает стать наемным продавцом. Самый лакомый кусок в сфере услуг это финансы, где прибыль образуется идеально чисто. Там не надо надрываться за станком или даже управлять магазином. Там надо просто перенаправлять деньги из одного места в другое, и часть будет буквально "прилипать к рукам". Но и здесь нет такого работника, который бы не мечтал обогатиться еще более чисто - спекулируя на бирже. Чтобы не надо было даже приходить в офис и выписывать клиентам бумажки взамен взятых у них денег.

Деньги! Вот что манит тех, у кого их нет. Причем такие, за которые не надо унижаться и гробить свое здоровье, в обмен на которые не надо тратить свою жизнь на беспросветно унылые занятия. Но что происходит с теми, кто вышел на такой уровень? Получают ли они максимальное удовольствие? Увы! У материального положения есть порог, за которым прекращается нарастание удовольствия вслед за расширением финансовых возможностей. Деньги сильно нужны нищим, у них каждая появившаяся сверх ожидания копейка вызывает бурный восторг. Люди, обеспеченные средне, относятся к увеличению дохода более спокойно, все же мечтая о возможностях, которые откроет новое поступление. Но на определенном уровне наступает понимание, что есть все, необходимое нормальному человеку, удовольствие перестает увеличиваться, а изобилие начинает восприниматься как нечто естественное.

Тогда приходит мысль - а что, если попробовать чего-нибудь сверх необходимого. Так появляются гуляния по кабакам с выбрасыванием денег на ветер и драками, персональные дворцы, самолеты, яхты, коллекции автомобилей. Потом ванны шампанского из Шампани, убийство слонов в Африке, БДСМ со смертельным исходом в борделе специального типа... Но - нет! Жизнь стремительно теряет краски, несмотря на отчаянные усилия развлечься самыми извращенными способами. Кто-то идет в противоположную сторону и занимается благотворительностью. Но целующие в щечку благодарные дети доставляют ощутимое удовлетворение только первые несколько раз. Потом наступает неотвратимая стагнация. Именно на этом этапе некоторые находят новый уровень удовольствия в наркотиках, но там повторяется то же самое. Сначала фейерверк эмоций, потом увеличение дозы, а потом дозу увеличивать уже некуда, и наступает та же стагнация, только на фоне уничтоженного здоровья.

Жажда денег, ожидание неземного удовольствия от них и вера в их бесконечное могущество в норме проходят достаточно быстро по мере насыщения, и до БДСМ в ванне с шампанским дело обычно не доходит. До конца этот путь осиливают лишь те, кто бедствовали в раннем возрасте и пронесли жуткие воспоминания об этом через всю жизнь. Неспроста среди представителей высших социальных слоев разговоры о деньгах в любом контексте считаются крайне неприличными, как и демонстрация своего достатка. Они опасаются, что их примут за разбогатевших голодранцев. Но большинство любителей денег уже на середине пути к финансовому Олимпу начинает понимать, что есть штука гораздо более заманчивая и дающая несравненно большее удовольствие совершенно нового качества. А именно - власть.

Стремление к богатству приветствуется обществом, особенно если оно достигается не спекуляцией, а созданием чего-то полезного. А вот стремление к власти считается чем-то если и не порочным, то, как минимум, подозрительным. Идущие к публичной власти повторяют словно мантру, что они не диктаторы и не хотят ими стать, что им вообще не нужна власть, что они спят и видят, как бы в точности выполнить пожелания избирателей, не добавляя ничего от себя лично. Странно только, что за такую работу мальчика на побегушках у избирателей идет война не на жизнь, а на смерть. Вы не находите удивительным, что в борьбе за возможность постоять в позе "чего изволите" перед народом отдельные личности (которые нет-нет, точно не хотят никакой власти для себя) платят суммы в размере нескольких состояний?

Все странности исчезают, когда мы понимаем, что это вранье. Людям с самого момента их появления нравилась личная власть - над камнями и металлами, которые они обрабатывали, над животными, которых они приручали, и даже над стихией, которую они пытались подчинить себе, задабривая богов. Но больше всего преимуществ всегда давала власть над соплеменниками. Логика неоспорима: пусть они имеют власть над всем, чем угодно, но, если я буду иметь власть над ними, они мне это все что угодно принесут, отдадут, и кланяться будут. Люди хотят повелевать, и это желание присуще им в естественном порядке. Просто у одних оно почти не заметно, у других чуть сильнее, а третьи готовы отдать все, лишь бы их слово обрело магическую силу. Ну чем власть не магия? Сказал слово, и город будет построен, сказал другое слово, и город будет разрушен. Без малейших движений собственными конечностями.

Умные и амбициозные люди так легко расстаются с огромными суммами ради только лишь шанса обрести власть, потому что понимают, деньги - это ничто по сравнению с властью. Единственное, на что они годятся, это послужить трамплином во власть, и не более того. Обладатель капитала вынужден искать дружбы с власть имущими, иначе ему придется попрощаться со своей собственностью довольно быстро. Один росчерк пера, и его деятельность оказывается незаконной. Второй росчерк, и его счета арестованы. Третий росчерк, и он сам уже сидит в клетке, рассказывая, как докатился до столь гнусных преступлений. Деньги без власти порождают чувство волне обоснованной тревоги, и чем о большей сумме идет речь, тем выше тревога. Лишь власть дает вожделенное чувство безопасности, пусть иногда и ложное, но все же...

Пример возьмем из той же совсем недавней истории России. В начале девяностых годов двадцатого века несколько стремительно разбогатевших комбинаторов возомнили себя хозяевами в стране, потому что у них денег больше, чем у других. Явление получило название семибанкирщина. Каким же было их удивление, когда выяснилось, что купить получается не все и не всех! Обладателей астрономических сумм подчистую разгромили чиновники и офицеры с зарплатами, которых хватало только на еду. А все потому, что эти скоробогаты двойки имели по истории и не знали сословной структуры общества. Не знали, что для настоящих аристократов, пусть и нищих, они не хозяева и даже не ровня, а презренные выскочки, которых прихлопнут, как только они позволят себе лишнего.

Вокруг людей разбогатевших, но так и не ставших аристократами, все немножко с душком. И чем больше богатство, тем сильнее душок. Особенно удручает ближайшее окружение. На определенной ступени достатка вдруг обнаруживается, что друзей нет. Есть наследники, ждущие смерти родственника, как стервятники. Есть партнеры по бизнесу и конкуренты, ждущие, в общем, того же самого. И есть огромная армия попрошаек и приживалок, виртуозно маскирующих свои корыстные мотивы. И женщины, конечно, коварные женщины! Богатого мужчину они не любят, хотя и придумывают себе целую философию, опровергающую их корысть. Они с настойчивостью гипнотизеров внушают себе, что любят великую личность, достигшую высот, влюблены в ее ум и волю, вознесшие ее на вершину кучи ассигнаций. Но любят они только ее кошелек, что становится очевидным сразу же, как у "великой личности" начинаются проблемы.

Обидно не только то, что с определенного момента увеличение банковского счета перестает приращивать удовольствие. Еще очень раздражает и отсутствие почтения, которое планировалось получить в свой адрес. Конечно, когда жертвуешь на что-то круглую сумму, тебе говорят спасибо, устраивают банкет и рассказывают по телевизору какой ты молодец. Но лучше не слышать благотворителю то, что говорят о нем эти же люди в своем кругу. Дело в том, что обладание капиталом не воспринимается большинством в качестве повода для уважения. Врача, ловко вставляющего зубы, уважают, и чемпиона по карате, который может одним махом выставить эти же зубы, уважают, а вот предпринимателя или финансиста уважать вроде как и не за что. Обидно.

Зато у аристократов со всем этим нет вообще никаких проблем, если, конечно, речь идет о подлинной "голубой крови", а не о чиновниках, устроивших из должности коммерческое предприятие. Аристократы служат системе, элементами которой сами и являются. Поэтому у них в своем кругу практически нет конкурентов, что сразу же оздоравливает отношения. А еще сила, оружие, власть - они завораживают. Принадлежность к чему-то великому и мощному вместе с силой, данной для служения, дает чувство эйфории. А в моменты реализации этой силы ощущения доходят до экстаза.

Аристократам не приходится покупать женщин ни в явной, ни в скрытой форме. Влечение, вызываемое блеском и властью, настолько велико, что ему трудно противостоять. Больше того, дамы, стремящиеся улучшить материальное положение за счет мужчин, вызывают у них отвращение. В итоге они получают страстную любовь женщин чистых и бескорыстных, которая не увядает с потерей положения или состояния. Рассуждая зеркально, отметим, что дочери аристократов не продаются, и это вызывает сильное раздражение у богатых покупателей. Впрочем, непонимание и злость вызывает у них все, что не продается, это рушит их картину мира. Зато не торгующие собою женщины получают нормальные отношения, в которых их не считают "мясом".

Всем хорошо бытие аристократа: власть, блеск, шарм, искренняя любовь и дружба, ощущение принадлежности к великому и сила, чтобы ему служить... Если все так прекрасно, то что же заставляет людей двигаться дальше вверх? Все то же удовольствие! Умственные способности (при наличии) требуют развития и реализации. Глупо и неприятно иметь автомобиль и не ездить на нем, иметь деньги и отказывать себе в необходимом, жить в окружении влюбленных красавиц и не заниматься сексом. Но в сто раз глупее и неприятнее иметь развитый ум и не применять его.

Да, власть пьянит, но познание мира является наркотиком куда более сильным. Для людей со средними умственными способностями учеба обременительна. Даже если она и не доставляет ощутимого дискомфорта, продолжать ее все равно особого желания нет. У таких людей логика простая: окончил университет, и молодец, теперь надо работать. Но есть и такие, кто категорически не желают расставаться со статусом вечного студента. Они живут учебой и ходят на лекции любимых преподавателей, как другие ходят в театр, кино или музей. Я помню, как во время отбывания студенческой повинности в колхозе мы шутили, подражая Глебу Жеглову: "Эх, сейчас бы лекцию, да по матанализу!"

Выше я сравнивал власть с магией, но еще более уместно сравнение с магией для науки. Что подумали бы первобытные люди, увидев самолет? Только одно: к ним спускаются боги. Бог - вот идеал и точка притяжения для выдающегося ума! Ну, или соперник Бога, если кому-то больше нравится Дьявол. Не даром ведь в старые времена наука концентрировалась вокруг церкви, хотя и по обеим сторонам баррикад. Чувствуете, насколько мелкими с этой точки видятся царьки, тешащиеся властью, насколько ничтожными кажутся богачи, увлеченно набивающие свои карманы? Сопричастность к тайнам мироздания - переживание куда более сильное и наслаждение куда более острое, чем сопричастность к огромным деньгам или даже к власти.

Однако же за все надо платить, и чем прекраснее приобретение, тем выше цена. В борьбе за большие деньги можно поплатиться большими деньгами, а в борьбе за власть можно поплатиться уже головой. В борьбе за знание платят всей своей жизнью, всецело посвящая ее учебе и размышлениям. И, в отличие от первых двух случаев, эту цену придется заплатить обязательно. Афина ревнива, она не потерпит служения кому-то другому. Если жизненный успех измерять по-обывательски деньгами и положением в обществе, то его достигают лишь немногие ученые, сфера исследований которых остро востребована практикой. Остальные же обречены пропадать в своих лабораториях за копеечную зарплату, и это еще в лучшем случае. А в худшем - заниматься любимым делом и вовсе бесплатно. Но и они, как правило, не отказываются от своих занятий. Объяснение может быть только одно: их увлеченность приносит им максимально возможное удовольствие. То есть объективно они достигли максимального жизненного успеха.

Впрочем, Афина - богиня не только мудрости, но и войны, и в этом кроется глубокий символизм. Самые страшные разрушения привносят в мир отнюдь не солдаты, но ученые. Как тут не вспомнить Курта Воннегута: "Над чем бы ученые ни работали, у них все равно получается оружие." Но у такого символизма есть еще один зловещий смысл. Ни при каких обстоятельствах не рекомендую вам злить по-настоящему умного человека. Потому что в такой ситуации не помогут ни деньги, ни власть. Развитый ум - это как зрение более высокого порядка, позволяющее видеть то, чего не видят остальные. Человек с незаурядными умственными способностями похож на зрячего среди слепых, что делает войну с ним занятием самоубийственным.

Если взглянуть на вкусы интеллектуальной элиты, то может показаться, что они представляют собой серьезно деградировавшие вкусы аристократов. Интеллектуал скорее наденет джинсы и футболку, чем костюм. Нисколько не смущаясь, он может заявить, что не любит театр и предпочитает смотреть фильмы у себя на компьютере, перематывая неинтересные куски. Причем не с бокалом вина и устрицами, а с пивом и жареной мойвой. И (о ужас!) отказаться есть японскую еду палочками и потребовать у официанта вилку.

Вообще может показаться, что эволюция от аристократа до интеллектуала это путь не вверх, а вниз. Ни больших денег, ни видимой власти у интеллектуала обычно нет. На оскорбления он скорее всего не ответит - чести нет. Кодекса поведения нет. Дресс-кода нет. А что тогда есть? Личность есть! Дело в том, что аристократы всегда на кого-то равняются и хотят чему-то соответствовать. Им всем надо быть как кто-то, и лучше, чем кто-то, не посрамить что-то и иметь соответствующий чему-то вид. У них, конечно, тоже имеются личности, но личности недозревшие, несамостоятельные, зависимые от колеи, проложенной их кастой. Они несвободны, потому что вынуждены поступать как надо, а не как хочется.

Часто можно слышать рассуждения о внутренней свободе. Вот посадили кого-то в тюрьму, а он все равно внутри вроде как свободен. Но когда начинаешь допытываться, в чем же именно эта свобода заключается, вразумительного ответа добиться не получается, потому что на самом деле все не так. Внутренняя свобода раскрывается только на фоне внешней. Это когда человек, имея свободу выбора, выбирает то, что нужно лично ему, а не кому-то или чему-то. То есть не ограничивает себя сам, изнутри. Интеллектуал - это аристократ, снявший с себя бремя служения, а вместе с ним и всю остальную аристократическую мишуру. Для него больше нет необходимости играть в многочисленные игры и следовать столь же многочисленным правилам, чтобы принимали за своего. Он САМ СЕБЕ СВОЙ. И служит он себе, хотя в итоге этого эгоистического процесса получается большая польза всем.

Интеллектуал удовлетворяет собственное любопытство, и в этом вся его эгоистическая и одновременно альтруистическая суть. Если удается устроиться на работу в НИИ, он удовлетворяет свое любопытство за государственный счет, если нет - за свой. И в том и в другом случае его наработки однажды станут достоянием общества и послужат людям. Но и в том и в другом случае процесс захватывает его настолько, что у него не остается ни времени, ни сил, ни, главное, желания играть в сложные социальные шахматы. Неудобно ему есть суши палочками - он просто берет вилку. И у него нет ни малейшего желания отгадывать, что подумали о нем сидящие рядом.

Удивительно, однако интеллектуалам присуще чувство соперничества, причем не меньше, чем аристократам. Самый главный, самый непростительный порок для них - это глупость, и они категорически не желают выглядеть глупее коллег по цеху. И при всем этом они одиночки, такой вот парадокс. Интеллектуал не может не быть одиночкой, поскольку он забирается в такие высоты мысли, где с ним уже никто не в состоянии общаться на равных. Другие умники достигают аналогичных результатов, но беда в том, что каждый в своей области. Два выдающихся ученых разных специализаций никогда не смогут распахнуть друг перед другом свои миры во всей их полноте и красе. Иногда случается дружба-соперничество между двумя звездами одинаковой величины в одной области, но это редкость. Остальным приходится пользоваться студентами, насилуя и разрывая их мозги в попытке затолкать туда свою вселенную. Иногда получается.

Весь этот комплекс вкусов, привычек и обстоятельств вызывает у представителей интеллектуальной элиты большое уважение к такому качеству, как самобытность. Аристократ прилагает максимум усилий для приведения себя в соответствие с ролью. У него должен быть очень чистый английский, именно такой, как надо. И костюм, и смех, и посадка головы и все остальное - как надо. И чем больше как надо, тем идеальнее считается аристократ. Очень похоже на армию, каковой аристократия изначально и являлась. У интеллектуалов все обстоит с точностью до наоборот - чем больше своих уникальных привычек, словечек и манер, тем больше их уважают друзья. Отсюда же и сложные отношения с армией - ну никак не нравится им нивелирование собственной личности.

Юмор интеллектуалов, пожалуй, самый качественный. Он не содержит сцен ниже пояса, как это принято у работяг, и не такой постный, как у настоящих аристократов. Юмор реально смешной, потому что высмеивает в основном глупость человеческую, которая видна им как никому другому. Простор для шуток необыкновенный получается. Интеллектуалы очень самобытны и часто остры на язык. Однако не следует думать, что в оригинальности они доходят до вида сумасшедших, а в острословии забываются и позволяют себе оскорбления. Умный человек всегда понимает границы, которые переходить нельзя. Его оригинальность всегда будет в рамках допустимого, и ему обычно присуще обостренное чувство такта. Умение никого не обидеть даже случайно - характерная черта истинного интеллигента.

И все бы хорошо, но гордыня часто поражает представителей этого класса. Их гордыня, пожалуй, посильнее аристократической. А еще интеллектуалы бывают молчаливы и чрезмерно замкнуты в себе, им со своими мыслями веселее, чем с окружающими людьми. В результате великого ученого сгоряча могут принять за бомжеватого деда.

Итак, мы рассмотрели социальную иерархию от самого низа до самого верха. Но до самого ли верха? Оказывается, нет, и это еще не все! На самом деле есть еще одна более высокая ступень, о которой мы пока говорить не будем. Ее представителей так мало, что большинство даже не догадывается об их существовании. К тому же они еще меньше горят желанием быть на виду, чем сидящие по кабинетам умники. Надеюсь, ближе к концу чтения станет ясно, о ком идет речь.


<- Назад | Оглавление | Вперед ->